Майкл первым подбежал ко мне, чтобы помочь, когда я поскользнулся, поднимаясь по крутому, грязному склону. Со мной все было в порядке, но пара линз испачкалась в грязи. Тогда Майкл впервые обратил внимание на мою коричневую спортивную куртку из шотландского твида, которую я снял и подарил ему. Казалось, ему был приятен этот жест, он сразу надел куртку, продел руки в рукава и крутился вокруг под ярким солнцем, пока я фотографировал его бегающим и прыгающим. На сцене тем вечером его костюм сверкал блестками. Я полетел обратно в Нью- Йорк с его фотографиями.

Турне «Виктори» набирало обороты, и я присоединился к Майклу в Филадельфии с тем, чтобы сделать еще снимки. Снова случилось то же самое. На этот раз это был серый твидовый пиджак. Я заметил, что он внимательно рассматривает оттенки твидовой материи. Казалось, они заворожили его. Так что, я снова отдал ему мой пиджак. Какое-то время спустя я посмеялся, увидев, что на Майкле в новом клипе, где он бежит к лимузину сквозь толпу фанатов, одет этот самый пиджак.

В 1985я фотографировал Майкла в Лос Анджелесе во время продолжавшейся всю ночь записи песни «We Are The World», которая была создана для сбора средств в пользу голодающих детей Африки. КУинси Джонс повесил объявление «Оставьте ваше эго за дверью» и 45 знаменитостей, принимавших участие в записи песни, так и поступили. Артист, известный как Принс, все время звонил и говорил, что собирается прийти. Куинси сказал ему поторапливаться, потому что они уже начали работать. Я услышал, как Майкл сказал: «Принс не придет, пока я здесь». Когда Принс позвонил снова, Куинси сказал, чтобы он не беспокоился – было уже поздно.

При первой встрече Майкл казался стеснительным. Он говорил очень мягким, высоким голосом, который был хорошо знаком всему миру, но удивительно, что через десять минут голос становился ниже, хотя говорил он все также тихо. Я обнаружил, что многие влиятельные люди, главы государств и прочие, говорят очень тихо. Просто им не нужно кричать, чтобы привлечь внимание. Постарайтесь с первого раза расслышать то, что они говорят – повторять они не любят. Таким был и Майкл. Час спустя, когда мы снова встретились, все как будто началось снова – высокий, тихий голос, преобразующийся в нечто более глубокое десять минут спустя.

Когда я встретил Майкла в 1995, твидовый пиджак опять стал предметом его желаний, так что мне пришлось отдать и его. Он надел его для фотосессии со своей женой Лизой Мари Пресли.

В 1997 я посетил Неверленд, чтобы сфотографировать Майкла с его первенцем, Принсом Майклом. Пока он кормил Принса, личико малыша перепачкалось. «О, пришло время Линды Блэр», пошутил Майкл, намекая на актрису из фильма «Изгоняющий дьявола». Малыш был доволен и смеялся. Позже мы поднялись с Принсом наверх, в его комнату, где Майкл покормил его из бутылочки и держал на руках до тех пор, пока тот не уснул, напевая ему колыбельные, что-то про папочкиного малыша. Майкл сказал мне, что Принс вдохновил больше песен, чем Майкл написал в любой другой период своей жизни.

На следующий день Майкл привел меня в зал для репетиций, где он когда-то оттачивал лунную походку. Он рассказал, что часто приносит Принса посмотреть, как он танцует перед стеной, покрытой зеркалами и сказал что однажды они будут танцевать вместе. Я понял, каким должен быть следующий кадр. Принс сидит с микрофоном в руке, наблюдая за движениями своего отца.Майкл сказал, что делать лунную походку совсем просто. «Просто делай вот так, Гарри, и подвинь ногу назад». Разумеется, я не дурак и не стал даже пробовать.

У дверей его спальни стояла восковая фигура солдата Королевской конной гвардии. Сама спальня была темной и довольно простой, в бежево-коричневых оттенках, и, по правде сказать, производила слегка удручающее впечатление. Около кровати стояло похожее на трон огромное красное кресло, украшенное позолоченным орнаментом. Над кроватью с четырьмя столбиками красного дерева висело изображение Иисуса со светлыми волосами.

С Майклом было легко работать, и он был рад показать мне свой дом. Снимки я сделал быстро. Об этом часто забывают – надо работать быстро, чтобы модель не заскучала. Когда Майкл спросил, что ему лучше надеть, я сказал: «Просто будь самим собой. Надень то, в чем тебе удобно».

Было видно, что Неверленд помогал Майклу забыть о проблемах и отвлечься от его полной стрессов реальной жизни. Там было все, что он хотел. У меня сложилось впечатление, что Майкл ни в коем случае не был затворником. Он читал газеты и следил за новостями. Однажды он спросил меня, что я думаю о Рейгане, который в то время был президентом. Ему также было любопытно узнать, что за человек русский писатель Александр Солженицын, чью фотографию, сделанную мной, он увидел. Майкл старался понять, кто есть кто, его грустные глаза пристально, изучающее смотрели на меня. Иногда он начинал смеяться, но чаще всего просто смотрел.

Хотя я и не был близким другом Майкла, мы по-дружески и с уважением относились друг к другу, а больше ничего и не нужно, лишь был человек дал тебе возможность делать свою работу. Я буду скучать по нему. Нам всем будет не хватать его огромного таланта.