Как только начинает звучать музыка, я начинаю танцевать. Танец рождается сам собой; когда звучит музыка, я придумываю новые движения.
Танцу я никогда специально не учился. Он всегда был естественным продолжением меня самого. В детстве, едва только начинала играть музыка, меня невозможно было удержать на месте. До сих пор, как только слышу ритм, я включаюсь и начинаю двигаться в такт. Это природный инстинкт. Я этому не учился. Даже Фред Астер, который был моим добрым другом, или Джин Келли не переставали удивляться моим способностям к танцу. Когда я был ребенком, Фред Астер говорил мне, он сердцем чувствует, что я буду звездой. А я смотрел на него с удивлением, не понимая, о чем он.
Мне бы хотелось приписать себе авторство «лунной походки», но я не могу это сделать, потому что надо быть честным. Черные дети из гетто – у них феноменальное чувство ритма, лучше, чем у кого бы то ни было на земле. Я не шучу. Я учился у них и почерпнул множество нового, наблюдая за этими детьми.
Проезжая по улицам Гарлема, в конце 70 – начале 80х, я смотрел, как эти ребята танцуют, и увидел, как один паренек словно скользит назад, это был такой «иллюзорный танец», как я это называю. Я запомнил это движение, как будто записал на мысленную пленку. Потом я поднялся в свою комнату, в Энсино, и начал повторять это движение, дополняя и совершенствуя его. Но оно, определенно, родилось в недрах черной культуры. Нет никаких сомнений, что его родина там.
Я раб ритма, палитра. Я просто подчиняюсь моменту. Только так и нужно делать, потому что когда ты начинаешь думать это конец. Выступать значит не думать, а чувствовать. Какие-то движения были поставлены для наших выступлений с братьями, но когда я выступаю один, я только импровизирую. Во всех танцевальных школах детей сегодня учат считать, но это совершенно неправильно. 
|
